Miriban Sahin

Эмир, 27 лет, ворочает тесто в крохотной пекарне возле паромной пристани Кадыкёя. Каждое утро он слышит крики чаек и запах подгоревшей муки, пока раскладывает симиты на прилавке. «Опять недосып», — бормочет он, замечая Лейлу, которая каждую среду покупает у него два круассана и стакан салепа. Она работает в ветклинике через улицу, носит потёртый рюкзак с нашивкой в виде кошки. Вчера она забыла мелочь, и Эмир махнул рукой: «Завтра вернёшь». Она рассмеялась: «Если не усну снова в автобусе». Лейла
Эсра, тридцатилетняя бухгалтер из Стамбула, с утра пыталась успеть на собрание, пока её двухлетний сын Арда вцепился в подол юбки. «Он всю ночь кашлял, а я даже лекарство купить не успела», — бросила она мужу Мехмету, разгребая гору неглаженого белья. Тот предложил вызвать его мать, но Эсра резко оборвала: «Она ещё начнёт учить, как пеленки стирать». В офисе коллеги шептались о её пятне от детской каши на блузке, а дома её ждал разбитый графин — Арда дотянулся до полки с фотографиями их
Представь: шумный стамбульский базар, где запах специй смешивается с криками торговцев. Она — упрямая художница с вечным блокнотом в руках, он — рациональный архитектор, застрявший в чертежах и графиках. Их взгляды случайно встречаются у лотка с гранатами, и эта секунда меняет всё. Сначала — смешные стычки из-за мелочей: кто первый возьмёт последнюю пахлаву, споры о современном искусстве за чашкой горького кофе. Но под этой игрой уже тлеет искра, от которой щемит под рёбрами. Знакомо, да? Как