Офир Рауль Грайзер

Лиор, израильский курьер, нашёл в ящике старого бюро на блошином рынке Тель-Авива потёртый конверт с фотографией женщины в берлинском пальто. На обороте — адрес на идише: «Кройцберг, улица Ораниенштрасе, 8». В тот же день Анна, архивистка из Берлина, разбирая коробки в подвале городской библиотеки, обнаружила письмо 1947 года: «…ключ спрятан в статуе святого Вита, но чехи следят». Её начальник, услышав шум, резко оборвал: «Выносить ничего нельзя». Томаш, пражский таксист, получил заказ в 3:15
Представь: ты печешь круассаны где-нибудь в Берлине, а потом вдруг оказываешься в Иерусалиме, где воздух пахнет корицей и чем-то неуловимо чужим. Вот так и Томас — парень с мукой в волосах и трещиной в душе. Едет к семье того, кого любил, но теперь уже… ну, ты понимаешь. Жена, сын, чужие фотографии на холодильнике — и он посреди этого всего, пытается взбивать крем и одновременно разгребать осколки прошлого. Сложно? Ещё бы. То ли дело тесто — замесил, испек, продал. А здесь приходится объяснять