Дэвид Роберт Джонс, до того как сменил фамилию, торчит в лондонской квартире на улице Пламстед, разрисовывая тетрадь эскизами костюмов с асимметричными рукавами. Его мать Пегги, протирая пыль с пластинок Little Richard, бросает через плечо: «Опять красишь волосы в рыжий? Соседи будут тыкать пальцами, как в прошлый раз». В 1967-м он лежит в коридоре психиатрической клиники после передоза — медсестра, поправляя ему одеяло, шепчет: «Ваш брат Терри звонил. Говорит, выдумал какую-то планету с
Представляешь, даже такому бывалому детективу, как Фалькон, эта история кровь из носа попортила. Пожилой мужчина, убитый с какой-то жуткой театральностью — веки изрезаны, будто преступник решил устроить персональный спектакль ужасов. И что, интересно, этот дед мог такого натворить, чтобы его смерть превратили в криптограмму? Вроде бы тихий пенсионер, а тут такое… А вот вдова — отдельная песня. Держится, будто потеряла кошелёк, а не мужа. Ни слёз, ни истерик — холоднокровная, как змея. Фалькон,