Ли Джон-хун

Ох, представляете — женщине втюхали убийство собственной дочери! Блин, это ж как жить-то? Сидит она в камере, весь мир против, а потом — бац! — срывается с цепи. Не чтобы просто улизнуть, нет: она как загнанный зверь, который вдруг понял, куда впиться клыками. Вот честно, мурашки по коже — как она метается между подпольем и теми, кто её предал. То ли страх, то ли ярость двигает: то шарахается от теней в переулках, то сама лезет в самое пекло. И ведь знает, что каждый второй готов сдать её