1914 год запомнился для Италии вступлением в войну, но для отдельного острова, принадлежащего этому государству, запомнится совсем иным. На этот остров словно пчёлы на мёд, спешили попасть все революционеры и художники, и всякие разные творческие неординарные личности. Они готовы на многое ради самореализации и именно на этом острове герои пытаются себя найти. У них есть нечто общее, что сближает всех и каждого – свобода слова. Пусть кто-то выражается стихами, кто-то пытается выразить свои
Лука Галло, бывший инженер-строитель с татуировкой ящерицы на запястье, каждый вторник обходит рынок на пьяцца Санта-Мария, слушая жалобы старух о переполненных мусорных баках. Его помощник Антонио, в потёртой кожаной куртке, вечно торгуется с владельцем кафе «Бьянко» из-за аренды места для летних столиков: «Ты же знаешь, Марио, без них туристы уйдут к твоему конкуренту на углу». В переулке за церковью Сан-Геннаро Лука натыкается на подростков, красящих граффити с надписью «Власть — это грязь».
В Турине 22-летний Лука роется в коробке с ржавыми ключами на блошином рынке Порта-Палаццо. На дне находит карманные часы с гравировкой *"А.В. — С.Л., Лион, 1973"*. Под стеклышком застревает крошечный клочок нотной бумаги — детская мелодия с пометкой *«для Клары»*. Вечером, чиня провод на кухне своей съемной квартиры возле парка Валентино, он звонит двоюродной сестре Софии: *«Неужели дед врал про войну? У него же брат погиб в ’44…»* Часы ведут в Париж, в кондитерскую *«Du Cerisier»*
В Неаполе, в крохотном кафе за углом пьяццы Данте, Лука Феррари, 22 года, в грязной футболке и заляпанном кофе фартуке, роняет поднос с эспрессо. «Черт, опять!» — бормочет он, вытирая лоб. По вечерам Лука тайком пробирается в подвал «Театро ди Сорризо», где читает шутки про мафиозных таксистов и тёщу с артритом. После провального выступления, где зрители молча курили, друг детства Марко, в мятом пиджаке, тянет его за рукав: «Брось это дерьмо. В Барселоне конкурс… Там платят 5000 евро. Поедем,
Знаешь, такие истории всегда цепляют — вроде обычная пара, Карло и Сильвия, брак как брак. Давно уже не любовь, а привычка. Он, понятное дело, нашел себе отдушину — юную любовницу, виллу, романтические побеги… Ну а что жена? Сидит дома, вяжет носки? Как бы не так! Вдруг она выдает, что крутит роман с каким-то отпетым неонацистом. Представляешь реакцию Карло? То ли обалдеть, то ли взбеситься. Ревность душит, а любопытство грызет — да что она вообще в этом типе нашла? Но Сильвия — мастер