Индийский Болливуд – это тот особенный жанр современного киноискусства, который поражает всех зрителей искренностью чувств и красотой декораций. И нежный фильм «Истории страсти» точно не стал исключением из этого правила, ведь в центре его сюжета находится, как всегда, сама госпожа Любовь. Она работает преподавательницей, поэтому долгое время отрицала свое влечение к молодому студенту. Но перед бессмертным и всемогущественным влиянием любви пока не смог устоять еще никто, так что вскоре между
Раджа застает Миру в чайной лавке возле рынка специй, где она передает конверт мужчине в синей куртке. «Ты думаешь, я слепой?» — хрипит он, сжимая ее руку, пока продавец за соседним столиком громко стучит медным подносом. На следующий день в офисе IT-компании, где оба работают, Мира стирает переписку с Викасом — ее бывшим, который теперь шлет угрозы через аккаунт с аватаркой пляжа Гоа. В перерыве Раджа прячет под столом старый смартфон с треснувшим экраном: там фото Викаса в подъезде их дома,
В деревне под Уттар-Прадешем Рави, плотник с потёртым чемоданом инструментов, переезжает в полуразрушенный особняк, доставшийся от дяди. На чердаке он натыкается на коробку с письмами 1947 года, перевязанными верёвкой от папирос. "Кто хранит чужие грехи под половицами?" — бормочет он, вытирая пыль с фотографии незнакомой женщины в свадебном наряде. Жена Сунита, раскладывая посуду на кухне, замечает, что вода в глиняном кувшине каждый вечер мутнеет, будто в неё насыпали пепла. Ночью
Рави ворочает мешками с рисом в душном порту Колкаты, руки в мозолях, рубаха пропитана потом. Каждый вечер он заходит в чайную «Ганга» на углу Чорангхи-лейн, где хозяйка Малини подкладывает ему лишнюю самосу. «Опять кредиторы пришли, — бормочет он, разминая плечо. — Сказали, если Амит не вернёт долг до понедельника, твою лавку снесут». Сестра Прия в это время кроит шёлк под треск вентилятора, её пальцы мелькают между узорами пашмы. Вчера из-под двери мастерской просунули конверт с обрывком
Ноябрь 1942-го. Война где-то там бурлит, а в Калькутте, знаешь, воздух пропитан чем-то… тревожным. Говорят, японцы лазят у границ — то ли Индию хотят захватить, то ли просто нервы всем потрепать. А в это самое время ко мне, детективу Бёмкешу, приходит парень — Аджит зовут. Глаза горят, руки дрожат. Отец пропал, говорит. Ну, думаю, обычное дело: сбежал, запил, долги… Ан нет! Отец-то у него — Бхуван, химик, да какой! Говорят, он опиум в Калькутту притащил, формулу какую-то мудрёную изобрел. Типа
Знаешь, есть один фильм — четыре истории в одной, и каждая снята разным режиссером. Это как взять всё, за что мы обожаем Болливуд: яркие танцы, от которых ноги сами в пляс пускаются, песни, что потом неделю в голове крутятся, и актёры, которые то смешат до слёз, то сердце рвут на части. Смотришь и думаешь: "О, это же классика!" Но при этом чувствуется, будто авторы подмигивают тебе — мол, смотри, как мы умеем! Честно, сначала думал: "Ну, юбилейный проект, наверняка пафосно