21 день (1940)

Томас Гринвич, механик с закопченными пальцами от машинного масла, каждое утро пробирался через развалины Ист-Энда к заводу, где чинил разбитые танки. В кармане — черствый бутерброд с маргарином, завернутый в газету со сводками о бомбежках. Его сестра, Эдит, в перерывах между сменами в госпитале на Бейкер-стрит стирала бинты в тазу с ледяной водой. "Ты снова забыл принести уголь?" — бросала она, замечая, как Томас греет руки над жестяной печкой. Рядом с ними вертелся Арчи, 14-летний курьер, который тайком подбирал осколки снарядов для коллекции. "Вчера на Ковент-Гарден упала зажигалка — чудом фургон с картошкой не задел", — хвастался он, разворачивая смятый платок с обгоревшим винтом.

К вечеру 12-го дня нашли пропавшую медсестру из Эдинбурга — Маргарет Ллойд. Ее тело вытащили из-под обрушенной стены кафе, где она прятала раненых. Эдит, сжимая в руке ампулу морфия, услышала, как санитар шепчет повару: "У нее в сумке — фотография ребенка и три плитки шоколада. Немецкого". Томас, обнаружив в цехе ящик с украденными деталями, столкнулся с надсмотрщиком в промасленном фартуке. "Это для убежища на Альдерсгейт", — соврал он, пряча за спиной пружины. Арчи тем временем рылся в разоренном почтовом отделении, выискивая письма с фронта. "Если мама спросит — скажи, я у мистера Хиггинса", — написал он карандашом на обрывке обоев, прежде чем лезть в подвал, где пахло гари и ржавыми трубами.