Миклухо-Маклай (1947)

В прибрежной деревне Бонгу Николай, в потёртой рубахе с карманами под завязку, ковыряет затупившимся ножом кору хлебного дерева. Рядом Бойс, его переводчик, снимает с пояса связку ракушек для обмена: «Они до сих пор боятся железа, Николай Николаич. Вчера Туй удрал, как только я топор достал». В хижине из бамбуковых жердей пахнет дымом и гниющими фруктами — на столешнице из досок валяются обрывки карт, красно-коричневый дневник с пометками о ритуалах, склянки с ртутью для термометра.

У костра на пляже старейшина Амайя тычет пальцем в сторону корабля «Славянка», чьи матросы рубят пальмы для форта: «Твои люди лгут, как прилив. Говорили — только вода нужна, а теперь камни таскают». Капитан Громов, расстёгивая мундир, хрипит: «Дикарям объясни — земля царская теперь. Не уйдут — картечью выкурим». Николай, поправляя сломанные очки, встаёт между факелами и ружьями с перламутровой инкрустацией: «Вывезете меня вместе с ними. Без их слов — ваши договоры бумага». Бойс тихо щёлкает чётками из акульих зубов, глядя, как Амайя прячет за спину окровавленное копьё.