Призрак рая (1974)

В Нью-Йорке композитор Уинслоу Лич, в рваном пальто и с папкой нот под мышкой, пробирается через заднюю дверь театра «Феникс». Его кантата «Фауст» украдена продюсером Своном — мужчиной в белом костюме, который никогда не снимает перчаток. «Ты продал душу за аплодисменты, а я купил её за гроши», — бросает Свон, разглядывая контракт с кровавым отпечатком вместо подписи. Лич, пряча лицо под маской с перьями, взламывает архив театра, но натыкается на клетки с певцами, чьи голоса искажены механическими устройствами. В углу валяется разбитая гитара, а на столе — недопитый бокал шампанского с осадком пудры.

Фиби, певица с шрамом на щеке, находит Лича в подсобке, где он паяет провода к самодельной бомбе. «Он превратит тебя в механическую куклу, как всех», — предупреждает она, показывая свой растянутый металлическими скобами вокал. Лич встраивает взрывчатку в орган перед премьерой, но Свон ловит его, срывая маску: «Твоя музыка теперь моя — даже твой последний крик будет в ми-бемоль». Фиби, надев перчатки с шипами, разбивает зеркало в гримёрке, выпуская толпу заложенных артистов. Взрыв вырывает окна, а партитура «Фауста» горит в руке Свона, пока Фиби уходит, спотыкаясь о битое стекло и обрывки афиш.