Сегодня полёты, завтра полёты... (1976)

Володя Крутин, лейтенант с обветренным лицом, каждое утро обходит свой МиГ-21 на аэродроме под Рязанью. Пальцы в масляных перчатках щупают стыки панелей, глаза цепляются за трещину на левом закрылке. «Семёныч, глянь-ка, это ж брак по шву?» — бормочет он, а механик, потягивая папиросу, хрипит: «Да ладно, до вечера залатаем. Ты лучше завтрак не проспи, опять в столовой одни макароны». В казарме сосед Володи, Сергей Лопатин, стирает портянки в жестяном тазу, ворча на жену в письме: «Таня, опять отпуск перенесли. Пришлю деньги — купи сыну ту зимнюю шапку». Вечером в клубе, пахнущем краской и табаком, девчонка-радистка Галя тычет Володе в бок: «Слышь, после завтрашних учений в кино сходим? Там про моряков новое».

На третьей неделе учений Володю снимают с полётов — на разгоне заклинило гидравлику. «Ты что, слепой был при осмотре?» — рявкает майор Греков, стуча кулаком по столу с потёртой клеёнкой. Сергей, притащив из ангара ящик с инструментом, помогает перебирать приводы: «Слушай, у меня вчера тоже стойка шасси туго ходила. Может, мороз на уплотнители давит?» Галя, притаившись за ангаром, суёт Володе свёрток с пирожками: «Мама напекла, только никому». Через два дня, когда Володя снова ведёт звено на высоте 3000, в наушниках трещит голос Грекова: «Крутин, берёте курс 240, имитация обстрела. И смотрите — если завалите задание, на земле разберусь».