Черное воскресенье (1977)

Эмили, младший инженер-строитель, каждое утро спускалась в тоннели метро под Бруклинским мостом. В рюкзаке — термос с кофе, чертежи с пометками красным маркером. В тот день она заметила трещину в стене, за которой виднелись иероглифы, похожие на следы когтей. «Джейкоб, глянь сюда, это не по ГОСТу», — крикнула она напарнику, тыча пальцем в штукатурку. Тот, жуя бублик с маком, пробормотал: «Предки-строители оставили граффити». К вечеру в трещине зашевелилась черная слизь, а в переговорках депо зазвучал гул, как от виолончели под водой.

Джейкоб пропал через три дня. В его квартире на Кони-Айленде Эмили нашла блокнот с зарисовками крыс с человеческими глазами и запиской: «Они ждут полнолуния, чтобы вылезти через вентиляцию». В подземке участились случаи исчезновения рабочих. Охранник Луис, бывший морпех, показывал Эмили записи камер: «Видишь эти тени у третьей платформы? Это не блики. Вчера тут парень кричал, что его щиколотку цапнули». Когда слизь начала просачиваться через вентили в диспетчерской, Эмили залила трещину бетоном, но наутро смесь потрескалась, обнажив зубчатый ротовой аппарат. «Надо звать экзорциста, а не сантехника», — бросила она, роняя гаечный ключ в лужу, которая отшатнулась от металла.