Все мы смертны (1990)

Йоханнес, худой механик из Соуэто, чинил разбитый радиатор в гараже, когда к нему ворвалась Лидия с газетой в руках. «Полиция опять блокирует дорогу к шахтам, — прошептала она, вытирая пот с висков. — Табо сказал, грузовики с углем не пройдут до вечера». Вместо ответа Йоханнес бросил ключ на верстак — на нем остались пятна мазута — и потянулся к старой карте, где красным карандашом были помечены объездные тропы через пустоши. За окном трещала вывеска паба *Golden Reef*, а из динамиков соседнего дома доносились хриплые аккорды *максанг*.

В ту же ночь Табо, чья правая рука была перевязана из-за ожога от конвейера, встретил Лидию у киоска с *бунни-чау*. «Если водители не рискнут, уголь достанется штрейкбрехерам», — сказал он, разминая в пальцах чекушку с дешевым вином. Они не заметили, как из-за угла, где висели рваные плакаты с рекламой сигарет *Rothmans*, вышел человек в потертом пиджаке. Он бросил окурок на асфальт, поправил кепку с потускневшей эмблемой горнодобывающей компании и скрылся в переулке, ведя за собой двух подростков с самодельными факелами.