Учитель английского (1-2 сезон)

Эрик Моррисон, учитель в потёртом свитере, каждое утро протирал доску в кабинете №214 старшей школы Линдсбурга. На столе — стопка тетрадей с сочинениями о «летних приключениях», которые он проверял под треск радиатора. В углу валялся сломанный маркер с надписью «С днём рождениЯ», оставшийся от прошлого выпуска. После третьего урока он заметил, что София Ривера, тихая девочка в чёрной кофте, снова спит за партой. В её тетради по «Гроздьям гнева» между строчек Эрик нашёл стихи: *«Кости города скрипят на ветру, а мы — пыль в его лёгких»*. «Это про наш Линдсбург?» — спросил он после звонка, держа листок у окна, за которым грузовик выгружал плиты у заброшенного завода. София, не глядя, сунула тетрадь в рюкзак с выцветшей нашивкой MCR: «Вам бы копии с учебника править, мистер. Тут даже призраки скучают».

Через неделю Марта Блейн, директор с жёстким гелем в седых волосах, потребовала исключить Софию за прогулы. Эрик, перебивая её фразу «Мы не приют для бунтарей», швырнул на стол распечатанные стихи: «Вы читали, что пишут ваши «образцовые» ученики? Про мёртвые заводы и таблетки из аптечки?» На школьном собрании, пока родители шептались о «позоре», София вышла к микрофону в кедах с оторванной подошвой. Зал замолчал после строки: *«Мы — дети, которые забыли, как кричать, пока вы считали наши шаги»*. На следующий день Эрик застал Марту в учительской — она жевала антацид и смотрела на плакат с цитатой Дикинсон, сорванный со стены. «Пусть ведёт кружок поэзии, — сказала она, — но если её средний балл упадёт ниже 3.5...» Вечером Эрик и София сидели в «Динамо-кафе», где официант вечно путал заказы. «Я всё равно уеду отсюда», — сказала она, ковыряя вилкой пенку на капучино. «Знаю, — Эрик достал из портфеля потрёпанный томик Буковски. — Но сначала научись ставить запятые. Хотя бы ради моей зарплаты».