Русские снайперы. 100 лет меткости (1 сезон)

В окопах под Сталинградом, зимой 1942-го, ефрейтор Василий Зайцев щурился в самодельный прицел. Снег слепил, но он заметил вспышку на руинах мельницы — немецкий офицер поправил бинокль. "Слева от трубы, три пальца выше кирпичной кладки," — прошептал наводчику Петрову, растирая замёрзшие пальцы в промасленных варежках. Через два часа они сняли двоих корректировщиков, используя трюк с поднятой на палке каской — пуля пробила жесть ровно по центру. В Крыму, 1944-й: Людмила Павличенко, прячась в развалинах Сапун-горы, записывала в потрёпанный блокнот дистанции до колодцев. "Черкес в чёрной бурке у второго дома — мой," — бросила наводчице, вытирая запотевший оптический прицел тряпкой с машинным маслом.

Сергей Власов, бывший учитель из Твери, в 2014-м маскировал СВД обрывками мешковины под Авдеевкой. В перерывах между обстрелами грыз сухари, слушая, как сосед по позиции, дембель из Уфы, насвистывал "Смуглянку". "У них там за синей цистерной — крупняк идёт," — пробурчал он, заметив движение в перископ. В сирийской пустыне под Пальмирой Ирина Сомова, экс-библиотекарь из Екатеринбурга, поправляла платок, пока ветер нёс песок. "Три в голову, два в грудь — как учили," — сказала напарнику, снимая с дула пылезащитную крышку. В её рюкзаке, рядом с патронами, лежала потрёпанная детская фотография — сын улыбался в камеру в парке аттракционов.