Безумный ангел Пиноккио (2022)

Джепетто, седой часовщик с тремором в левой руке, собирает Пиноккио в подвале своей мастерской на окраине Петрограда. Вместо сердца — граммофонная пружина, вместо крови — мутный антифриз. «Ты будешь ангелом, — бормочет он, припаивая крыло из обрезков жести. — Без греха. Без лжи». Пиноккио щелкает стеклянными глазами-объективами, ловит отражение в разбитом зеркале: «А нос? Если совру — вырастет?». На улице, у трактира «Три пешки», кукловод Карабас в крылатке из медвежьих шкур торгует механическими балеринами. «Дитя без души — лучший актер», — шипит он, разглядывая Пиноккио через монокль.

Побег через канализационные туннели. Пиноккио прячет крылья под рваным плащом, натыкается на Алису — девчонку с лицом, перевязанным проводами. «Фонари здесь горят от детских смехов, — тащит его за руку через рынок, где торгуют снами в пробирках. — Хочешь стать человеком? У феи Синтии спроси. Только не смотри на ее крылья — настоящие». В заброшенном цирке-вагоне Синтия варит кофе на спиртовке, между делом чинит сломанных голубей: «Душу не выковать. Украсть можно. У Карабаса — в золотой шкатулке под левой ключицей». Погоня по крышам, где ветер звенит в растяжках дирижаблей. Пиноккио хватает шкатулку, но пружина в груди лопается. «Вставь вместо сердца», — шепчет Синтия, протягивая осколок зеркала. Карабас смеется, пока его пальцы рассыпаются шестеренками: «Теперь ты сам врешь себе».