Живой (2022)

Павел Сурков, военврач с перебинтованной рукой, приезжает в свой уральский городок после госпиталя. В квартире на пятом этаже хрущёвки его встречает жена Лена в поношенном халате — она сует ему чашку с остывшим чаем: «Ты почему не звонил? Юля в школе второй день ночует, говорит, тут пахнет плесенью». Павел молча ковыряет отклеившиеся обои в коридоре, находит за шкафом потёртый дневник отца-проходчика, погибшего в шахте «Медной-4» в 98-м. На рынке дядя Миша, торгующий гвоздями, хрипит, затягиваясь бычком: «Твой батя перед забойом матерился, что лаву закрывать рано — так и вышло». За окном гудок металлургического комбината перекрывает вой ветра в вентиляции.

Лена в поликлинике на приёме сталкивается с тремя случаями дерматита у детей из их двора. Красилов, владелец стройфирмы в кожаном пальто, предлагает Павлу в баре «У Геннадия» продать квартиру: «Твои соседи уже съехали. Изымут за долги — будешь жить в коробке». Юля с одноклассником Лехой лезет в заброшенную шахту — натыкается на ржавые вентили с жёлтыми бирками. Павел, чиня розетку, обнаруживает в стене чёрную слизь. Лена стирает в тазу окровавленный бинт, глядя на трещину в потолке: «Это дом сходит с ума. Или мы».