Над миром (2022)

Лина, разгребая коробки в подсобке кафе *Zur alten Uhr*, вытирает пот со лба и натыкается на дневник с обложкой, пахнущей сыростью и табаком. На первой странице — имя «Эрика Фогель, 1964» и схематичная карта Вены с крестиком возле церкви Святого Петра. За окном грохочет трамвай №71, а Мартин, её коллега-бариста, роняет: «Опять старьё копаешь? Выброси, место нужно под кофейные зёрна». Лина замечает, что даты в дневнике совпадают с газетными заметками о пропавших студентах — вырезки она находит в той же коробке, засунутые между треснувшей фарфоровой куклой и пачкой писем на венгерском.

В архиве района Леопольдштадт Лина наталкивается на Виктора, который «случайно» перехватывает папку с документами о её деде — инженере, работавшем на строительстве подземных тоннелей в 60-х. «Интерес к истории — опасное хобби», — бросает он, оставляя на столе ключ от заброшенной дачи в Тироле. Мартин, разбирая чертежи с водяными пятнами, узнаёт символ на них — эмблему фабрики игрушек, где его мать шила плюшевых медведей до банкротства в 1998-м. Ночью в кафе Лина находит фото: Эрика в платье с геранью в волосах стоит рядом с человеком, лицо которого вырезано ножницами. «Они боялись не тоннелей, — шепчет она, — а того, что в них спрятали».