Затерянные в горах Куньлунь (1 сезон)

Ли Вэй, геолог с потёртым блокнотом в рюкзаке, и Сяо Минь, фотограф, щелкающий затвором на каждом повороте, наняли проводника Цзиня — местного, чья куртка пахла дымом и сушёной бараниной. Они шли три дня через перевал Чёрного Ветра, пока треснувший компас Ли не начал врать: стрелка дёргалась, будто тыкалась в невидимые стены. «Здесь магнитная аномалия», — бормотал он, вытирая очки, пока Сяо пробиралась сквозь заросли колючего тамариска. «Смотри, здесь кто-то был до нас...» — она показала на обрывке верёвки, вмёрзшей в лёд. Цзинь молча ковырял ножом смолу в трубке: «Ваши карты старше моей бабушки. Тропа сместилась после оползня в прошлом году».

На четвёртый день обвалился склон — рюкзак Сяо улетел в пропасть с палаткой и картами. «Теперь только вперёд», — Цзинь развязал узел на поясе, где хранил сушёные ягоды годжи. Ночью, у костра из якового навоза, Ли нашел в расщелине пещеру с петроглифами: люди в шкурах, тянущие руки к летающему диску. «Мифы о небесных колесницах», — он водил пальцем по трещинам. «Это не дождь...» — Сяо принюхалась. Воздух горчил металлом, как после грозы. Утром они наткнулись на каменных идолов с выщербленными лицами и тропу, ведущую в туман. «Духи не любят шума», — Цзинь бросил в ущелье горсть риса. «Духи? Эрозия и ветер!» — Ли достал молоток, но Сяо перебила: «Там внизу... следы. Человеческие?» Шёпот, похожий на свист чайника, шёл со скал. Они спустились к ручью, где вода была тёплой, а на камнях лежал ржавый свисток с иероглифом «明». К вечеру вышли к полуразрушенному монастырю — на стене висел колокол без языка, а в пепле очага кто-то оставил свежие кости яка.