Бездна: расцвет и падение нацизма (1 сезон)

В душной мюнхенской пивной «Три угря» 1923 года Йозеф Вебер, местный печатник с обожжёнными кислотой пальцами, спорит с братом-школьником о речи «этого австрийца с усиками». «Он хочет отменить репарации, – бормочет Йозеф, вытирая пивную пену с рукава. – А ты готов воевать за хлеб по карточкам?» Через месяц он тайком печатает листовки для НСДАП в подсобке, пахнущей типографской краской и гнилой капустой. В Берлине 1936-го Гертруда Фосс, секретарша в министерстве пропаганды, поправляет шпильку в волосах, пока Геббельс диктует текст о «еврейском заговоре»: «Добавьте, что в синагогах нашли ящики с детскими костями – публика любит конкретику». За окном маршируют гитлерюгенды, раздавив брошенную кем-то куклу с тряпичной звездой Давида.

Апрель 1945-го. В разбомбленном подвале на Франкфуртер-аллее фрау Ленц, бывшая актриса из UFA, заворачивает в газету с фото Гитлера куски штукатурки – выдает их детям за сахар. «Фюрер нас спасёт?» – спрашивает дочь, царапая блошиные укусы. «Спасёт, – хрипит фрау Ленц, – если успеешь донести ведро до колонки, пока русские не разбили насос». В Нюрнберге судья Фридрих Беккер, экс-юрист из Кёльна, перебирает показания о печах Дахау, машинально нюхая чернила на перчатке – привычка со времён, когда подписывал разрешения на аресты. Его бывший сосед по лестничной клетке, слепой ветерана Вермахта Ганс Ридель, продаёт на рыночной площади американцам ордена: «Возьмите Iron Cross – дешевле пачки Chesterfield».