Право на жизнь (2020)

Лина Морроу, 27-летний биотехнолог из нью-йоркской лаборатории «КсеноМед», каждое утро начинала с кофе из треснувшей кружки с надписью *«Лучший сотрудник 2019»*. Ее коллега Марк Веллс, вечно в мятом халате, ворчал над пробирками: *«Этот белок синтезируется как проклятый — или мы тупые, или законы физики сломались»*. После аварии с утечкой экспериментального вируса HL-44 Лина заметила, что крысы в инкубаторе перестали стареть. Ее сестра Кейт, медсестра из Куинса, упомянула в звонке пациентку с ожогами, которые заживали за минуты: *«Ты точно не травишь нас своей химией? У нее на руке шрам исчез, пока я капельницу ставила»*.

В подвале лаборатории, заваленном коробками с пиццей «Джоуи’s», Лина и Марк нашли удаленные файлы с пометкой *«Проект Амрита»* — цепочка поставок вела к корпорации «VitaCorp». Марк, жуя холодный кусок пепперони, скривился: *«Они три года назад купили наше отделение в Техасе. Думаешь, Эллис в курсе?»* Директор лаборатории, доктор Эллис, поймала Лину у серверов в 2:15 ночи: *«Ты либо завтра увольняешься, либо я покажу, что твоя подпись стояла на протоколах HL-44»*. Кейт тем временем отправила фото: синяк на ее запястье рассосался за час. Лина стерла следы взлома, спрятав флешку в коробку с чайными пакетиками — в ящике, где лежал сломанный брелок ее покойной матери.