Третья война (2020)

В разбомбленном квартале Марэ, где от булочных остались крошки на асфальте, 19-летняя Элен Лафарг прячет в подвале консервы с фасолью. Её младший брат Луи, в потёртой косухе, рисует на стене мелом маршруты патрулей: «Вчера видел, как на площади Республики грузовик сгорел. Вонь — как после салюта». По вечерам к ним пробирается сосед-медик Амине, таская за собой сумку с бинтами и самогоном. «Ты вообще спала? — он тычет в Элен пальцем, заляпанным йодом. — Завтра через канализацию пойдём. Говорят, на левом берегу ещё хлеб выдают». Элен молча кивает, поправляя проволоку на распахнутом окне — отключённое электричество заменили свечами в пустых бутылках из-под вина.

Под мостом Александра III, где ржавеют брошенные авто, связная Рея из Лиона передаёт Луи свёрток с патронами. Её кожа пахнет дымом и бензином: «Ваш папаша в Реймсе жив. Но если немцы узнают про радиопередатчик в подземке...» Луи, жуя краюху чёрного хлеба, роняет крошки в Сену: «Он сам нас бросил. Тебе-то зачем рисковать?» Рея усмехается, поправляя берет: «Мой брат верил в ваши макаронные митинги. До того, как ему пулю в затылок всадили». Через три дня, когда патруль находит их убежище, Элен стреляет первой — пистолет дрожит в руках, как тогда, когда она впервые резала гуся к Рождеству. Амине, прижимая окровавленное плечо, шипит: «Бегите к вокзалу. И скажите отцу...» — но грохот гранаты заглушает слова. Луи тянет сестру за рукав в темноту тоннеля, где запах плесени смешивается с порохом.