Люди и Боги (1 сезон)

Казик, с лицом, испачканным угольной пылью, каждый день спускался в шахту под Вроцлавом. Его сестра Агата работала в аптеке на улице Свидницкой, раскладывая пузырьки с валерьянкой и ругая старушек, которые путали зверобой с ромашкой. «Ты опять забыл сменную рубаху?» — бросала она, когда он заходил к ней после смены, оставляя черные отпечатки на пороге. В субботу они с соседом Станиславом, бывшим учителем истории, копались в развалинах заброшенной костельной колокольни под Вроцлавом — Казик искал старые монеты, а Стах мечтал найти следы тевтонских рыцарей. В ржавой железной коробке под кирпичами Станислав нашел потрескавшийся свиток с готическим шрифтом, пахнущий сыростью и ладаном. «Это не наша история», — пробормотал он, разглядывая символы, напоминающие переплетенные молнии.

Через три дня в городке отключилось электричество, а над шахтой зависло стадо ворон, молчаливое, как тени. Агата, разбирая коробку с бинтами, услышала, как стекла в витрине задрожали от низкого гула, словно под землей завелся мотор размером с дом. «Верни то, что не твое», — прошипел голос в ухо Казику, когда он пил кофе из жестяной кружки в закусочной «У Збышка». Станислав, переведя текст свитка, заявил, что это договор с «теми, кто старше крестовых походов» — список имен, написанных кровью. Ночью Казик полез в шахту один, с фонарем и ломом, но наткнулся на завал: из щелей сочилась теплая вода, пахнущая медью. «Ты что, решил стать героем дешевого романа?» — Агата вцепилась в его куртку, когда он попытался вернуться к завалу. Стах молча положил свиток в котелке на пороге костела — утром на снегу остались следы, похожие на ожоги.