Яра (2018)

Яра, 22-летняя официантка из бейрутского кафе *Al-Mutanabbi*, каждое утро протирала столики с потёртым пластиком, пока её подруга Амира, беженка из Мосула, рассказывала о переезде в Марсель. «Там моя тётя держит прачечную возле порта. Говорит, если приеду, научусь чинить стиральные машины», — Амира разминала пальцы, всё ещё твёрдые от работы на иракской ткацкой фабрике. Через неделю Яра, продав серебряный кулон матери, села на автобус до Триполи, откуда ходили нелегальные паромы. В кармане — конверт с адресом Амиры и фотография отца, погибшего при бомбёжке в 2006-м.

В Марселе Амира жила в комнатке над прачечной *La Libellule*, где по ночам крысы скреблись в стенах из гипсокартона. Яра устроилась упаковщицей на рыбный рынок Vieux-Port, но через месяц её выгнали за спор с менеджером: «Ты даже французские цифры путаешь!» — «А вы не путаете *hummus* и *hammour*?» — бросила она, вытирая руки о запачканный фартук. Вечером они сидели на набережной, разделяя банку консервированных бобов. «Помнишь, в Багдаде мы ели *масгуф* у реки?» — спросила Амира, глядя на маяк. Через три дня Яра нашла работу в пекарне у алжирца Карима, который разрешил ей спать на складе среди мешков с мукой.