Дар (2018)

Элис, шестнадцать лет, каждое утро перед школой поливает кактус на подоконнике — тот тянется к её ладоням, выпуская новые шипы. В Хармондэйле, городке с одной заправкой и разбитой качелей у реки, её отец Грэм ковыряется в двигателе ржавого пикапа, вытирая руки о комбинезон с пятнами солярки. «Опоздаешь на автобус, — бросает он, — опять побежишь через лес». По тропинке, где корни деревьев шевелятся под ногами, Элис пробирается к сараю за старым кладбищем. Там, среди банок с краской и пауков, она тренируется: лазает по стенам, обвитым плющом. Джейкоб, её сосед с наушниками на шее, приносит чипсы и ворчит: «Твоя бабка опять звонила. Говорит, перестань гнуть яблони во дворе — соседи заметят».

На химии Сара, новенькая с фиолетовыми кончиками волос, щелкает зажигалкой под партой. После урока она блокирует Элис в коридоре: «Слышала, ты умеешь травой плести?» Пламя лижет край учебника по биологии. «Прекрати!» — Элис хлопает по огню рукой, но страницы чернеют, а на ладони остаётся красная полоса. Вечером Грэм мажет ожог мазью из аптечки с выцвевшей этикеткой: «Могла бы и не лезть». Элис молчит, разглядывая фото матери в альбоме — та же отметина на запястье. В библиотеке Джейкоб находит микрофильмы 1998 года: заметки о «случаях самовозгорания» и списки пропавших. «Смотри, — он тычет пальцем в фамилию Ренвик, — это же твоя бабка Лена!» Заброшенный корпус за водоочистной станцией, окна забиты досками. Внутри — стеллажи с пробирками, где плесень складывается в узоры, и папка с детскими фото. Элис узнаёт Лену в девочке с косами и цветком в руке.