Ангельская вера (2024)

В Чикаго, под линялыми граффити заброшенного собора Св. Агаты, братья Эзра и Калеб Меррик копались в ящиках с потрескавшимися иконами. Эзра, в кожаном ремне с затертой пряжкой, достал серебряный крест с трещиной: «Ты веришь, что этот хлам остановит *их*?» Калеб, поправляя очки с синей линзой (правый глаз не видел с 12 лет), бросил в рюкзак пожелтевший дневник монахини-самоубийцы: «Не хлам, а пазл. Ищи датировки — 1974 год повторяется». По ночам они патрулировали район Вест-Таун, где тени на стенах шевелились без источников света, а в кафе «Серафина» официантка Лина, с татуировкой крыльев на ключице, оставляла им кофе с корицей — «для бодрости против крылатых засранцев».

В подвале библиотеки на Ракерс-авеню, где пахло плесенью и старыми газетами, Эзра наткнулся на фото: толпа в противогазах молилась перед статуей ангела с лицом мэра 30-х годов. «Они всегда были здесь, — прошептал Калеб, сдирая ножом плакат со стены, под которым проступили кровавые буквы *ЛУЦИФЕР 11:6*. Лина, оказавшаяся беглой серафимкой, ворвалась с перебинтованной рукой (под тканью светились жилы): «Вы разбудили Архива — он придет за вашими снами». В ту же ночь Эзра, прячась от ливня в телефонной будке, услышал в трубке голос матери, погибшей в ДТП: «Сынок, они меня не убили. Я согласилась». Калеб, разбирая в гараже дедовский коротковолновый радиоприемник, поймал трансляцию: детский хор пел гимн наоборот, а на фоне скрипели крылья.