Слухи (3 сезон)

Лив, в потёртом свитере с выцветшим оленем, копошилась в углу хижины возле Сёр-фьорда. Её пальцы наткнулись на железную коробку под грузом сломанных лыж. Эйнар, с лицом, обветренным от мороза, присел на корточки, стуча зубами: «Чёрт, тут даже крысы замёрзли. Что внутри?» Лив выдернула дневник с обложкой, липкой от плесени. На первой странице — детский почерк: «12 марта 1987. Мама говорит, что Уле убежал, но я видел, как он шёл к Тролльстеген...» За окном завыл ветер, сбивая с сосен хвою.

На рыбном рынке Бергена старик Харальд чистил треску, бросая потроха чайкам. Лив ткнула в фото из альбома — её дед в военной форме стоял рядом с мальчиком в шапке с помпоном. «Марта, твоя бабка, после того случая прятала все письма, — Харальд вытер нож об фартук. — Не лезь, девочка». Ночью Эйнар светил фонариком на карту: «В дневнике упоминается пещера за водопадом». Они пробирались сквозь мокрый снег, пока Лив не споткнулась о ржавые коньки. Под ними лежала деревянная лошадка — имя «Уле» было выцарапано на животе.