Бледная кровь (1990)

Лена нашла первый символ на стене подвала, когда перебирала коробки с дедовскими инструментами. Красная нить из воска тянулась от буквы «Џ» к забитому досками окну — ржавая решетка отбрасывала решетчатые тени на цементный пол. «Ты это рисовала?» — Ник присел на корточки, тыча пальцем в трещину под символом, где белели крошки штукатурки. Она встряхнула фонариком: свет выхватил его закопченные ногти, пятно от кофе на рубашке. «У меня почерк кривее», — бросила Лена, снимая перчатку, чтобы потереть символ. Воск прилип к ладони, оставив розоватый след, как от обожженной кожи.

Через три дня Ник исчез, оставив на кухонном столе пачку «Беломора» с нацарапанным внутри номером — 17-62. В его блокноте между схемами вентиляции больницы 1938 года Лена нашла записи: «бледная кровь не сворачивается», «ищите Анну Г. в корпусе Б». Страницы пахли йодом, углы были пропитаны пятнами от чая. Она пролезла через дыру в заборе заброшенной клиники на Сортировочной улице; в приемной валялись разбитые склянки с этикетками «№6», а воздух гудел, словно от разрядов старого трансформатора. «Ты принесла её с собой», — голос Анны хрустел, как пересохшая пленка. Старуха сидела в инвалидной коляске, привязанная ремнями, и гладила комок грязной ваты. Лена вытащила из кармана пузырек с восковым следом — тот соскоблила со стены. «Вытри, — Анна замотала головой, — а то увидит, как ты трогала его знаки».