Виктор, слесарь с обожжёнными кислотой руками, каждое утро протирал запотевшее окно в коммуналке на Ленинградской, 12 — отсюда виднелись краны Уралмаша. Лида, соседка снизу, вязала носки под треск патефона с пластинкой Шульженко, пока её трёхлетний сын Алёшка раскалывал чайными ложками ледяные лужи во дворе. «Ты бы хоть варежки ему связала, а не мне», — бросал Виктор, спускаясь по обшарпанной лестнице. На заводе его ждал Семён — бригадир с вечным кашлем от цементной пыли — и разбитый немецкий
Игорь, слесарь с завода «Красный Октябрь», каждое утро заворачивал в газету «Правда» бутерброды с колбасой «Докторская», чтобы отнести Лиде в библиотеку имени Горького. Она, переплетая потрепанные тома Чехова, находила между страниц обрывки писем 30-х годов: «Мария, уезжай из коммуналки на Пражской улице. Они придут за мной завтра». Лида сопоставляла даты исчезновений из старых телефонных книг, пока Игорь в обеденный перерыв чинил сломанный микрофон в заводском радиоузле. «Твой дед числился в