Амир, 12 лет, в рваных кедах бегает по узким улочкам Аммана, разнося заказы из лавки отца с лепешками *манакиш*. Отец, Халид, хрипит в трубку: «Скажи клиенту из отеля «Аль-Фарис», что сыр «набулси» задержится — грузовик с севера сломался у моста Абдуна». Мать, Лейла, в квартире с облупленным подоконником штопает школьную форму младшей дочери Ясмин, ворча: «Опять в футбол гонял вместо уроков? Учительница звонила — *хараам*, позор на весь район!» По вечерам Амир прячется на крыше, считая самолеты
Знакомьтесь с Каримом — парнем, который застрял между молотом и наковальней. Живет он в таком сером пригороде Тель-Авива, где даже солнце будто выцветает от скуки. Палестинец он, да. И это как бирка на лбу: израильские патрули пялятся на него так, будто он вечно что-то должен, а соседи-арабы... Ну, эти либо ворчат о «старых добрых временах», которых никто не помнит, либо крутят темные делишки на углах. Карим-то пытается вырваться — через музыку, через ритмы, что стучат в голове громче, чем