Джимми, 19 лет, моет стойку в тайбэйском интернет-кафе на улице Чэнду, когда заходит Ами — японка в потёртой кожаной куртке. Она тычет пальцем в ценник на тайваньском чае с шариками, бормоча: *«Сань… сань десять долларов?»* Он смеётся, рисует на салфетке иероглиф «три», а она вытаскивает блокнот с каракулями: горы Алишань, старушку у метро. По вечерам он включает ей демо-записи своей группы — треск гитарного усилителя заглушает гул игровых компьютеров. Через неделю она приносит термос с
Чэнь Юйцзин, 22 года, каждое утро открывает салон «Цветущий лотос» в районе Дадаочэн. Она аккуратно протирает ножницы спиртом, пока А-Бо, её коллега с розовым ирокезом, разогревает плиту для варки краски. В среду к Юйцзин приходит г-жа Линь, 68 лет, которая настаивает на «оттенке сливы, но без рыжины». За чаем с имбирём клиентка шепчет: «Мой внук женится на девушке из семьи Чжоу — ты слышала об их скандале с рестораном?» Юйцзин кивает, подмешивая в краску масло иланг-иланга, чтобы старушка не
Знаешь, есть такие фильмы, которые как старые друзья — возвращаешься к ним случайно, а они всё равно цепляют. Вот этот, с парнем в ржавых джинсах и вечным летним солнцем над головой... Помнишь, там ещё эта сцена с поездом, где он кричит что-то бессмысленное в пустоту? До сих пор мурашки. Честно, первый раз смотрел и думал: «Ну и что тут особенного? Подростковые тараканы, грязные кроссовки, вечные поиски себя...» А потом бац — ловишь себя на том, что повторяешь его фразы в голове, будто они твои