Ынхи, старшая, втирала пятно от кофе на фартуке, пока Минджон, младшая, пересчитывала мелочь в кассовом ящике. Их крохотное кафе в переулке возле станции Хондэ пахло жареными блинчиками *хотток* и дешёвым освежителем воздуха. «Ты опять брала в долг у тёти Соён?» — спросила Ынхи, не отрываясь от плиты. Минджон промолчала, спрятав квитанцию за аренду под стопку меню. По вечерам, когда клиенты расходились, Ынхи подрабатывала в круглосуточном магазине, а Минджон шила платья на заказ — старую
Представляешь, Корея XVI века – дворцы, интриги, а посреди всего этого юная Джан-гым, у которой жизнь с самого начала будто испытывала на прочность. Родителей потеряла ещё малышкой – даже представить страшно, как она выжила. Но судьба, видимо, решила дать ей шанс: занесло девчонку прямиком на императорскую кухню. Ну знаешь, эти гигантские котлы, специи, шум-гам… А она – крохотная, но с упрямым блеском в глазах. Повезло хоть, что одна из придворных дам приметила её – взяла под крыло, учила
Миён, семнадцатилетняя ученица чайного дома "Сонхвадэн" в Ханяне, каждое утро начинала с полировки медного подноса для хурмы. "Снова пятно осталось", — ворчала мадам Ким, тыча пальцем в потускневший край. Вместо завтрака — урок каллиграфии: дрожащей кистью Миён выводила строчки из "Чхунхянчжон", пока за окном торговцы с возами тухлой рыбы перекрывали крики перепелов с рынка. После полудня — танцы с веером из бамбуковой бумаги. "Согни колени ниже, — шипела