Эрвин Кнаусмюллер

В Сибири, зимой 1919-го, инженер Павел Никитин втискивается в тесный вагон-теплушку. Он в засаленном полушубке, проверяет схему эшелона с ящиками «Особого груза» — золотом Колчака. Машинист Громов, бывший фронтовик с шрамом через бровь, сплевывает махорку на заиндевевший пол: «Тыщу тонн тащим, а тормоза трещат. До Иркутска не дотянем». На разъезде под Красноярском к ним прибивается Марина, медсестра с потрепанным саквояжем. Её брат-телеграфист исчез после шифровки о засаде казаков у моста через
Ленинград, октябрь. Инженер Дмитрий Соколов, живущий в коммуналке на Петроградской, замечает, что сосед по цеху — Артем Гусев — перестал выходить на смену. Вместо него в цеху №3 появляется новый техник, Николай, с акцентом из Ростова. Дочь Дмитрия, Аня, находит в парке «Сосновка» порванную записную книжку Артема с пометкой *«49»* и схемой теплопровода, ведущего к заброшенной насосной станции. «Пап, там цифры, как в твоих чертежах… только перечёркнуты», — шепчет она за обедом, пока мать режет
Игорь и Алексей Волковы, братья-судостроители, клеят шпангоуты в сарае на окраине приморского городка. Игорь, в засаленной кепке, достаёт из кармана чертёж яхты с алюминиевым килем — выменял у матроса из порта. «Смотри, Леша, вес вполовину снизим!» — стучит пальцем по схеме. Алексей, вытирая ладонь о холщовый фартук, хмурится: «Дед на сосновых швах гонял — и норм. Сломаешься на первой же волне». На верфи за кирпичным складом Марина, дочь капитана Сидорова, красит борта старой «Чайки». Услышав