Золотой эшелон (1959)

В Сибири, зимой 1919-го, инженер Павел Никитин втискивается в тесный вагон-теплушку. Он в засаленном полушубке, проверяет схему эшелона с ящиками «Особого груза» — золотом Колчака. Машинист Громов, бывший фронтовик с шрамом через бровь, сплевывает махорку на заиндевевший пол: «Тыщу тонн тащим, а тормоза трещат. До Иркутска не дотянем». На разъезде под Красноярском к ним прибивается Марина, медсестра с потрепанным саквояжем. Её брат-телеграфист исчез после шифровки о засаде казаков у моста через Енисей. В бане на станции Тайга Никитин слышит, как два грузчика в тулупах спорят о «золотой лихорадке»: «Чехи слиняют — нам достанется. Семечки грызть надоело».

Под утро, когда эшелон петляет вдоль обрыва, Марина находит в угольном ящике свёрток с японскими патронами. «Ты с ними заодно?» — хрипит Громов, прижимая её к стенке. Никитин вспоминает, как накануне видел её в конторе начальника станции — тот теперь лежит с перерезанным горлом в сугробе. Взрыв на мосту обрывает допрос: рельсы висят над пропастью. Казаки с маузерами скачут вдоль состава, но Громов включает обратный ход, срывая планы атаки. В хвосте эшелона чешский офицер Штепанек взламывает ящик с двуглавыми орлами — внутри кирпичи и опилки. «Проклятые русские!» — бьёт прикладом по замку, не замечая, как Никитин крадётся к нему с гаечным ключом.