Жорж Ликан

В старом особняке под Дижоном 16-летняя Маргарита Брето́н находит в каминной нише пожелтевшее письмо с гербом Медичи. Её сводный брат Люсьен, разбирая архивы графа Армана (их покойного опекуна), замечает: *«Парижский нотариус пишет о «ребёнке в лесу» — это про отца?»*. На кухне служанка Жизель шепчет повару про пятно крови на платье графини, сгоревшей в оранжерее в 1553 году. Маргарита подслушивает разговор садовника Антуана с неизвестным в плаще у конюшни: *«Если герцог Савойский узнает, что
Дагоберт, король с растрёпанной бородой и вечно перепачканным плащом, развалился на дубовом троне, жуя кусок остывшего кабана. "Григорий, опять эти лангобарды шумят у границы! — кричал он советнику в выцветшем берете. — Может, подарить им бочку мёда, чтоб заткнулись?" Во дворе замка в Суасоне кузнец Жан-Поль чинил доспехи, ворча: "Опять король налоги на свиней отменил... Где я теперь гвозди возьму?" Королева Нантильда прятала серебряные кубки от алчных епископов,
Эмиль Бертран, бывший врач из Лиона, передавал микроплёнку через страницы подержанного экземпляра «Мадам Бовари» в парижском кафе. Лора Хартли, её рыжие волосы спрятаны под беретом, ждала у стойки, поправляя прядь, выбившуюся из-под шерстяной ткани. «Ты уверена, что он не проверил обложку?» — спросила она, не глядя на него, пока бармен вытирал бокал с пятнами от вина. В ответ Эмиль лишь провёл пальцем по краю стакана с тёплым кофе — знак, что заказчик в Восточном Берлине уже получил фальшивые
Линк Стюарт, в потёртой кожаной куртке, сидел в салуне «У Мэри», разминая пальцы над стаканом виски. Через стол — Курода Джубэй в синем кимоно, молча поправлял ножны катаны. «Твой меч украли те же ублюдки, что угробили моего напарника», — бросил Линк, переводя взгляд на японца. Пыль скрипела на полу, за окном — пара мустангов у коновязи. Курода кивнул: «Говорят, вы стреляете быстрее, чем змея кусает. Докажите — найдём клинок до заката». Они вышли на улицу, где ветер гнал по выцветшим табличкам