Джоан Ван Арк

Джейсон Гровер, бывший военный с шрамом на левой щеке, переехал с женой Мартой и дочерью Клэр в старый особняк у озера Окичоби. На второй день Клэр нашла десяток древесных лягушек на крыльце — их липкие следы тянулись от болота. «Пап, они как будто следят», — сказала она, раздавив сапогом жука-вонючку. Марта, вытирая пыль с фамильного портрета в гостиной, заметила змей, свернувшихся под ковром. Вечером Джейсон чинил генератор, ругаясь на влагу, которая съедала провода. На кухне Клэр открыла
Джессика Дрю, фотограф *Daily Bugle*, втискивает катушку плёнки в сумку, пока редактор орет из кабинета: "Если к полуночи не будет кадров с ограбления банка — ищи новую работу!" Она выскальзывает в переулок за зданием, поправляет браслеты на запястьях — хлипкие на вид, но стреляющие паутиной. На крыше склада возле Бруклинского моста сталкивается с людьми в чёрном, грузящими ящики с надписью *Озкорп*. "Эй, барышня, не ваше дело!" — рычит один, выхватывая нож. Джессика прыгает
Тандарр, мускулистый воин с шершавым шрамом на плече, пробирается через болота Мордуна, где туман скрывает шепчущие тени. Его сестру Арилу, с рыжими волосами, заплетёнными в косу, похитили слуги колдуна Вултура, пока она собирала коренья у реки. В ржавом ножне у Тандарра — меч, выкованный из метеоритного железа, а на шее болтается амулет с треснувшим камнем. В пещере шамана Орина он хрипло спрашивает: «Где искать Вултура?». Старик, жуя сушёные грибы, тычет костяным пальцем в карту: «Через горы
Клёр работает в цветочной лавке на углу Мейн-стрит в провинциальном городке Ривертон. Каждое утро она разгружает тюльпаны из фургона с треснувшим бампером, пока её подруга Лена, библиотекарь с татуировкой совы на запястье, подкалывает: «Опять в луже стоишь? Хоть бы резиновые сапоги купила». Всё меняется, когда Клёр начинает встречаться одновременно с Майклом, водителем грузовика, который вечно пахнет бензином и приносит ей кофе в стаканчике с оторванной ручкой, и Эдрианом — учителем литературы,
Представь: тихий провинциальный городок, где каждый второй знает, какую кашу ты ела на завтрак. А тут она — девчонка лет семнадцати, но глаза будто видели всё на свете. Возвращается домой после каких-то своих университетов (ну, ты понял, не буквально), а там... Ох. Родители — словно кошка с собакой, бабушка в больнице, да и младший брат от рук отбился. А она стоит посреди этого цирка, сжимая в кармане смятую открытку — акварельный закат, который теперь кажется насмешкой. Вроде и хочется всё