Тома Курузович

В деревне на берегу реки Дрина Мира, 17 лет, каждое утро чистит медный кофейник перед тем, как разжечь очаг. Ее старшая сестра Йованка вышивает узоры на рубахах для женихов из соседнего села, но шепчет за столом: *«Твой взгляд слишком долго задерживается на дороге в горы»*. Бабушка Любица, согнувшись над сушеными травами, вспоминает, как в их доме когда-то прятали раненого партизана — теперь там стоит шкаф с треснувшим стеклом. По воскресеньям женщины пекут *гибаницу*, а Мира тайком бегает к
В деревне Якобсфельд электрик Стефан чинит генератор в подвале ратуши, пока его жена Милена разгружает мешки с мукой из полуразвалившегося грузовика. Местный учитель Бранко, в очках с толстыми линзами, спорит с лесником Гораном: «Ты хочешь вырубить склон к весне — а где дрова для печей брать будем? В горах ветер, как нож, а ты про планы твердишь». Горан молча поправляет топор за поясом — его пальцы в шрамах от старых порезов. Дети таскают лед с реки, складывая глыбы в погреб старой мельницы,
Милан, инженер из Белграда, засунул потрёпанный портфель под сиденье плацкартного вагона. Рядом сидела Елена, медсестра, которая ехала к отцу в Кралево — её пальто пахло лекарствами, а в сумке лежали конфеты «Полет» для детей из соседнего купе. «Ты уверен, что эти чертежи не увидит никто, кроме комиссии?» — спросила она, разворачивая газету. Милан потёр переносицу: «Если бы не сломался телефон на станции, я бы уже передал всё по начальству». За окном мелькали поля, а проводница Лидия, в