Сесиль Вассор

В пригороде Парижа, бывший заключённый Жино Страблиджи, худой, с постоянно мятым плащом, устраивается механиком в гараж «Лувр». Его опекун, Жермен Казенёв, седой чиновник с привычкой жевать мятные леденцы, каждую пятницу проверяет квартиру Жино: открывает шкафы, щупает простыни на кровати. «Опять пустые консервные банки под кроватью? — бормочет Жермен. — Ты же обещал убраться». Жино молча кивает, поправляя очки с заклеенной дужкой. По вечерам он заходит в кафе «Ле Маршан», пьёт эспрессо с
Жюльен Вальтер, седой часовщик с кривыми очками, коптит паяльной лампой шестерёнку в своей мастерской на улице Шарлемань. На столе — рассыпавшиеся пружины от карманных часов мадам Лефевр. «Вы же знаете, это не один день», — бормочет он, вытирая пальцы о промасленный фартук. За окном грузовик с углём для соседней пекарни застревает в узком переулке Сен-Поля. Жюльен поправляет лупу, считает зубцы на храповом колесе — тридцать два вместо тридцати трёх. В углу радио бубнит о забастовках в Лионе.
Представьте себе 1918-й: война вроде бы на излете, а ад на земле все не кончается. Вот в этом кромешном хаосе и крутится капитан Конан — этакий сорвиголова в мундире французского офицера. Его ребята? Да сплошь отчаянные головы, готовые за ним в огонь и воду. Ну знаете, такие, что в разведроте не по учебникам воюют, а по зову кишечника — чутьем да кулаками. Честно, я иногда завидую их братству. Представьте: они там в грязи окопной, а их командир — не штабной попугай, а живой миф. Его бы в