Наталья Стриженова

Игорь Семёнов, водитель маршрута №15, каждое утро заводил потрёпанный ЛиАЗ-677 с потёртым рулем и трещиной на лобовом стекле. Его смена начиналась в 5:30 у трамвайного депо на улице Гагарина — там он брал стакан чая у буфетчицы Нины, вечно жалующейся на нехватку сахара. Пассажиры — рабочие с завода «Красный Октябрь», студенты в помятых пальто, бабушки с сетками — ругались на сквозняк из полуоткрытых дверей. «Игорь Викторович, да когда уже печку почините?» — кричал пожилой мужчина в
В Ленинграде, 70-е. Следователь Андрей Громов, живущий в коммуналке на Невском, 24, копается в архивах. Находит дело 1942 года: расстрел мирных жителей в деревне Дубровка. Свидетели — старик-пекарь Федор Игнатьев, который шепчет: «Они в шинелях с синими петлицами были», и учительница Клавдия Петрова, прячущая обгоревшую фотографию с немецким офицером. Громов едет в Дубровку, находит воронку от снаряда — там ржавая гильза с инициалами «В.С.». Местный тракторист, потягивая самогон, бурчит: «Зря
В ткацком цеху пахло машинным маслом и пылью. Нина, с затяжкой на чулке, поправляла челку перед треснувшим зеркалом в раздевалке. «Опять Петрович орёт из-за брака», — буркнула Люба, затягивая узлом серый халат. Валя, разворачивая бутерброд с колбасой, спросила: «Ты к электрику вечером?» — «Не, в кино с Серегой», — ответила Люба, пряча в карман билеты. После смены Нина шла мимо гаражей, обходя лужи, — дома муж Валера, развалившись на диване, требовал ужин. В кухне с обоями в ромашках она