Евгений Пашин

Игорь, слесарь с завода «Красный пролетарий», каждое утро пробирался через дворы, заваленные снегом, чтобы успеть к шести. В коммуналке на Арбате его соседка Люда, студентка политеха, оставляла на кухне заварник с горьким чаем — «Бери, всё равно остынет». На собрании цеха мастер Николай Петрович, ёрзая в пиджаке с потёртыми локтями, кричал на электросварщиков: «Опять брак по третьей линии! Вы жёстянки дома не чините?». После смены Игорь задерживался у гаража, чинил «Москвич» соседа — за пару
Летом 41-го в пригороде Киева тринадцатилетний Сашка чинит велосипедную цепь ржавой отверткой, пока его сестра Лида развешивает на веревке выстиранные гимнастерки отца-железнодорожника. "Мамаша опять забыла соль выменять, — бормочет он, вытирая ладонью жир со лба. — Сказала, к вечеру картошку печь будем". По радио трещит вальс, но через час диктор Левитан прервет музыку сводкой о бомбежке Житомира. Лида, сжимая деревянную прищепку, вдруг спросит: "А в школу-то в сентябре пойдем?
Ивин Алексеевич, пятнадцатилетний школьник из деревни Подгорное, находит в старом сарае ржавый механизм с выгравированными символами — серп, молот и шестерёнка. Его друг Виктор, разбирающий радиоприёмники на кухне хрущёвки, говорит: «Это ж как из доклада Циолковского, только сломано». Вместе они тащат находку в заброшенный цех льнокомбината, где Света, дочь инженера, пытается подключить устройство к трансформатору. Из динамиков гремит голос на фоне помех: «Программа «Заря» активирована.