В деревне у моря рыбак Эйрик чинит сети, когда его дочь Астрид находит на берегу обломок корабля с выжженным символом Мьёльнира. «Смотри, отец, — тыкает она в дерево, — это же знак Тора». Тем временем в Асгарде Локи ворчит, закручивая виноградную лозу вокруг столба: «Твой молот опять у великанов, Тор. Может, перестанешь кидать его в каждую тень?» Тор, вытирая бороду от пива, хмурится: «Не твоя бы голова…» Один, поправляя плащ, отправляет их в Йотунхейм — дорогу указывает ворон Хугин, клюющий
Йонас и Лива прячутся за гаражом с облупившейся краской, передавая друг другу самодельный свисток из пластмассовой трубочки. «Если Петерсен придёт, свисти два раза», — шепчет Йонас, поправляя кепку с выцветшим динозавром. Они крадут яблоки из сада соседа, пока Михал отвлекает старика, спрашивая про «сломанный фонарь у подъезда». В школьном дворе, где асфальт в трещинах, Эллен роняет монетку в автомат с жвачкой — ей нужна фиолетовая, последняя в серии. «Дай и мне попробовать», — тянет за рукав
Лена Соренсен, 28 лет, вязаная шапка надвинута на брови, толкает велосипед через парковку госпиталя Rigshospitalet. В кармане халата — смятая записка от сестры-администратора: *«4-й этаж, палата B. Старик Йенсен опять выдернул капельницу»*. В лифте сталкивается с Маркусом, интерном из хирургии, который жует булку с корицей. «Опять ночная? — бросает он, крошки падают на стетоскоп. — Слышал, в морге сегодня два трупа из твоего отделения». Лена молча нажимает кнопку — запах антисептика смешивается
Слушайте, я до сих пор в ауте! Ну как вообще такое снимают? Это ж… даже объяснить не могу — вроде и абсурд какой-то дикий, но цепляет так, что оторваться не можешь. Сижу теперь, как дурак, и думаю: то ли гений всё это придумал, то ли съели что-то не то перед съёмками. А эти сцены с… э-э-э… ну вы поняли о чём — они ж на грани фола! Серьёзно, мне порой казалось, что я сам сошёл с ума вместе с героями. И ладно бы просто странно — нет, там ещё и эта атмосфера, будто тебя нарочно держат в состоянии