Ванда Кэннон

Лорен, 17 лет, втирает воск в лезвия своих коньков перед утренней тренировкой на катке «Северное сияние» в Эдмонтоне. Ее тренер, грубоватый Игорь Беликов, ворчит: «Спираль — как макароны, распадные. Ты хочешь, чтобы судьи уснули?» После школы Лорен подрабатывает в хоккейном магазине дяди Фрэнка, разгружая коробки с клюшками, пока не стирает пальцы в кровь. Ее соседка по квартире, танцовщица Майя, смеется, заворачивая ей ладони в бинты: «Фигурное катание или бокс? Выбирай». На региональных
Эмили, 22 года, в рваных джинсах и толстовке с логотипом кафе «La Brûlerie», разливает кофе в зале с кирпичными стенами. Даниэль, 25, в оливковом пальто, рисует в блокноте за столиком у окна, где треснуло стекло. «Опять без сахара?» — она ставит чашку, задевая крошки от круассана. Он усмехается: «Ты же знаешь — сладкое убивает вкус». Они встречаются взглядом каждый четверг в 15:00, когда солнце светит через витрину на Монморанси-стрит. По дороге домой Эмили замечает, как он оставляет рисунки на
Эмили Торн, 28-летний ивент-менеджер из Бостона, приезжает в нью-йоркский отель «Плаза» для организации рождественского бала. В холле она сталкивается с Джеком Рейнером, местным разнорабочим в потертой кожаной куртке, который чинит гирлянды на восьмиметровой елке. «Ты вообще понимаешь, как это работает?» — Эмили тычет пальцем в перегоревшую лампочку в форме снежинки. Джек, жуя жвачку, протягивает ей паяльник: «Покажи, как надо, если такая умная». Они спорят о плейлисте: Эмили настаивает на
В небольшом городке, засыпанном снегом, как будто сама зима решила спрятать его от всего мира, пересекаются жизни двух потерянных душ. Она — художница, вернувшаяся после лет в мегаполисе, где яркие огни только подчеркивали одиночество. Он — местный механик, который прячет шрамы прошлого под толстовками и грубоватыми шутками. Их встреча на обледенелой дороге, где ее машина съехала в сугроб, а он оказался единственным, кто согласился помочь в такую вьюгу, — начало чего-то хрупкого, как узор на
Знакомьтесь с Этаниелем — инопланетянином, который прикидывается человеком, чтобы выследить своего же сородича, Дэвида Бэннинга. Представляете? Пришелец из глубин галактики втирается в нашу реальность, пытается понять, как мы, земляне, вообще функционируем: почему смеёмся над глупыми мемами, зачем обнимаемся при встрече и как не сходим с ума от этого хаоса вокруг. Ему в помощь доктор Лора Китинг — она как переводчик с «человеческого» на «инопланетный». Без неё он бы, наверное, решил, что кофе —
Знаешь, есть такая история про Герту — обычную девчонку, которая после смерти мамы осталась с отцом в их старой гостинице. Они её «домом» называли, но мне кажется, это скорее попытка держаться за прошлое, ведь пустые комнаты и тишина по вечерам напоминали, что семьи уже нет. И всё бы ничего, да только Кай, её лучший друг, а может, и больше… Ну ты понимаешь. Он был тем самым лучиком в её серой жизни — смеялся так, что аж эхо в коридорах гостиницы раздавалось. А потом всё пошло наперекосяк.
Знаешь, есть такие фильмы, которые как пощечина — внезапно, резко, а потом долго сидишь и перевариваешь. Вот этот самый... ну, тот, про подростковую жестокость и первую любовь вперемешку с порохом. Смотрел его лет в шестнадцать, кажется, и до сих пор перед глазами стоит кадр: вспышка на экране, тишина на секунду — и бах! Всё как в жизни, правда? Иногда малешь себе розовых пони, а получаешь гранату в подарок. А эти диалоги... Боже, как же они цепляют! Не пафосные монологи из учебника, а вот эта
Знаешь, вот история про одного папашу-вдовца, Сэта, у которого шестилетние близнецы — настоящие ураганы в штанишках. Представляешь? Малышня за пару дней выживала всех нянь — хоть в Книгу рекордов Гиннесса подавай! Няни, домработницы, тёти с благими намерениями… Кого там только не было! Сэт, бедолага, уже глаза закрывал, представляя, как эти сорванцы прячут пауков в постель очередной кандидатке. Честно говоря, я бы на его месте давно поселилась в сарае — только и успевай объявления на столбах