Джейк Карвер, рыбак с потрескавшимися от соли руками, находит в трюме своей шхуны "Морская ведьма" зашитые в мешки с льдом килограммы кокаина. Его отец, Сэм, хрипло кашляет в углу гаража, разбирая старые сети: *"Выбрось эту дрянь за борт, пока не поздно. Помнишь, что случилось с Томми Ларсеном?"* Но Джейк прячет один пакет под половицей в своей лачуге на окраине порта. На следующее утро в местном баре "Якорь" незнакомец в замшевой куртке ставит перед ним виски:
Кармина дель Мар, в застиранном фартуке и с мукой в волосах, каждое утро замешивает тесто для пандесаль в пекарне на окраине Манилы. Однажды Лорна, соседка, тычет в потрепанную фотографию: «Этот мужчина рядом с тобой — не отец? Смотри, у него такие же родинки на руке». Вечером Кармина роется в сундуке матери, натыкается на конверт с выцветшими чернилами: «Если читаешь это, я не смогла вернуться в Илокос. Дом у маяка — твой». Она выковыривает ключ из-под клеенки на столе, обмотанный ниткой. В
Антонио, ветеран-рыбак с шершавыми ладонями, каждое утро проверял сети возле реки Пасиг. Его дочь Лия, 16 лет, находила в мангровых зарослях клочья шерсти, пахнущей гнилым мясом. "Смотри, папа — опять эти следы. Даже ягуар так не ходит," — показывала она на отпечатки с тремя когтями. В соседней хижине Карлос, друг семьи, чинил лодочный мотор и ворчал о пропаже кур — вместо перьев на земле оставались лужицы липкой смолы. По воскресеньям в баре "Лаха" старики вспоминали, как
Леонор, 23 года, целыми днями кроит старые шторы под заказ в крохотной мастерской на окраине Манилы. Её брат Карлос, 17 лет, вечно торчит у киоска с *balut*, перебивается подработками. «Сколько можно жить на *adobo* из вчерашних объедков?» — бросает она, разглядывая счет за электричество. Вечером, пока мать спит под звуки теленовелл, Леонор крадется в порт — знакомый моряк сует ей потрепанный конверт. «Там документы для господина Альвареса. Не открывай», — бормочет он. По дороге домой она