Рональд Патрик Томпсон

В середине ноября Мире приходится задерживаться допоздна в типографии «Сосна», переделывая макет сборника рождественских историй. Ее начальник, Грег с вечно заляпанной кофейными пятками рубашкой, бросает: *«Клиент хочет больше гирлянд на обложке, даже если это похоже на новогодний взрыв в магазине дешевого декора»*. По дороге домой, в переулке за кафе «Бобровый хвост», она сталкивается с Лиамом — парнем из ее университетской группы, который теперь развозит книги на потрепанном зеленом
Представь, как это — разогнаться так, что звёзды за иллюминатором превращаются в сплошные полосы, а время начинает пульсировать, как сердце после спринта. Вот он, обычный парень в скафандре (ну ладно, не совсем обычный — всё-таки гений с погонами), жмёт кнопку, и… бац! Все эти учебники физики, которые твердили, что свет — это предел, вдруг улетают в мусорку истории. А он сидит там, в кабине, с кофе в невесомости, и думает: «Чёрт, а что если мы просто боялись помечтать громче?» Мне вот иногда