Первый труп нашли в Кройцберге, возле разбитой скамейки в парке Горлицер. Детектив Ларс Бреннер, 52 года, в мятом плаще, щурился на календарный листок, приколотый булавкой к груди жертвы — Грегора Хофмана, таксиста с татуировкой совы на шее. «Опять февральская дата обведена, — сказала София Мейер, его напарница, поправляя очки. — В прошлом году в Штутгарте так же было». Ларс молча доел берлинер, оставив сахарную пудру на папке с фотографиями. В кармане Хофмана нашли билет на несостоявшийся
Лука, криминалист из Цюриха, нашёл в дымоходе старого шале обгоревший блокнот с записями на ретороманском. На каждой странице — координаты горных троп, перечёркнутые фамилии: *Штайнер, Мюллер, Бертольд*. На следующий день в деревне Мюррен нашли тело часовщика Герхарда с клочком бумаги в кулаке: *«Они слышат через стены»*. Лука связал почерк с блокнотом, пока Эльза, местная гидролог, показала ему ржавые трубы возле водопада — внутри налипли перья птиц и обрывки газет 1980-х. «Это не дымоходы, —
Лиза Мюллер, студентка-нейробиолог, каждое утро покупает чёрный кофе в автомате на платформе вокзала Фридрихштрассе. В кармане её потрёпанного рюкзака лежит USB-накопитель, найденный возле заброшенной трансформаторной будки в Кройцберге — на нём выцарапаны цифры *07-12-1991*. Вечером, загрузив файлы на ноутбук, она видит аномалии: кадры из её детства, которых не было, голос матери, говорящей: *«Отключи систему, пока не поздно»*. Рядом, в подвале хакерского коворкинга, Томас Вайс, её сосед,
Лина, программист из Берлина, находит в старом ноутбуке с наклейкой «#404» зашифрованный файл. В кафе на Александерплац, поправляя очки, она бормочет: «Здесь не семь слоёв… Девять, минимум». Её сосед Томас, инженер-электрик с запахом сварки на куртке, тычет в экран: «Смотри, тут метка — Брюссель, район Схарбек». Ночью в подъезде Лины гаснет свет; шаги за дверью прерываются звонком неизвестного: «Удали файл. Не лезь в чужие сети». Она стирает историю браузера, но копирует код на флешку в форме
Ясмин подметала пол в кафе на углу Лихтенбергштрассе, когда в дверь ворвалась Джина с царапиной на щеке. «Спрячь меня, сейчас», — выдохнула она, сунув под прилавок потрёпанный блокнот с водяными пятнами. Через час, разбирая посуду, Ясмин нашла в блокноте адрес: *Kastanienallee, 17, 3 этаж*. Там жила Анна — студентка-химик, которая неделю не появлялась на лекциях. В её квартире пахло ацетоном и горелой проводкой, а на столе валялись чертежи странного устройства с пометкой *«температура плавления
Лора, детектив из душного участка в районе Шпандау, приезжает на место преступления под мостом Обербаумбрюкке. Тело ее подруги Юлии лежит в луже, в кармане куртки — потрёпанная открытка с изображением созвездия Лиры. «Опять эти звёздные карты», — бормочет напарник Томас, закуривая. Лора замечает на запястье Юлии след от браслета, который та носила со школы. В её квартире позже, разбирая коробку с детскими рисунками, Лора находит фото: Юлия, она сама и третий человек — лицо вырезано ножницами.
Лена, 32, разбирает палеты с новыми романами в книжном магазине на углу Шёнхаузер-аллеи. Кофе в её термосе уже остыл, а на столе лежит нераспечатанный сэндвич с лососем. Томас, её партнер, звонит в обеденный перерыв: «Сегодня опять задержусь, проклятый двигатель на тестовом стенде разваливается». Вечером он приходит в квартиру с видом на заводские трубы, пахнет машинным маслом. Лена пересказывает сюжет книги про несчастную любовь, но Томас засыпает, не сняв ботинки. На выходных Софи, соседка
В старом районе Берлина, где граффити на кирпичных стенах сливаются с рекламой шаурмы, детектив Карл Фридман копается в записях уличных камер. Он ищет связь между убийством бездомного у вокзала Ostbahnhof и исчезновением студентки Юлии Мерц. В архиве полиции, заваленном папками с кофейными пятнами, стажерка Лина Шульц натыкается на дело 90-х: тело мужчины найдено в том же переулке, с тем же символом — перечеркнутым голубем. *«Ты проверял канализационные люки?»* — Лина перебивает молчание, пока
Лиза Мюллер, в рыжем свитере с капюшоном, каждое утро протирала пыль с пианино «Blüthner» в своей берлинской квартире на улице Шпреевальд. Её сосед Томас Браун, таская виолончель через двор, кричал из-за забора: «Опять играешь тот этюд Шопена? Слезами слушателей не напоишь». В консерватории, за чашкой эрзац-кофа из автомата, их учитель г-н Вебер тыкал пальцем в помятые ноты: «Ваше поколение путает экспрессию с истерикой. Вот, Мюллер, попробуйте это — соната 1823 года, владелец умер, не
Лиза, рыжеволосая официантка из берлинского кафе *Kleine Wolke*, каждый вторник замечала мужчину в потёртой кожаной куртке, заказывающего штрудель и латте без сахара. Его акцент выдавал француза — позже он представился Мартеном из Лиона, инженером-экологом, приехавшим на стажировку в местный университет. В четверг, когда он случайно пролил кофе на её блокнот с рисунками мостов, она рассмеялась: «Вы же должны конструкции укреплять, а не разрушать». Он ответил, поправляя очки: «Мост между нами