Ассер Яссин

В Каире, на крыше дома с треснувшими ставнями, Амир чистит винтовку, пока его сестра Лейла внизу торгуется за финики с продавцом. «Ты опять пропустишь _фууль_ на завтрак», — кричит она, швыряя в него смятый бумажный пакет. Вместо ответа он показывает на горизонт, где над мечетью Мухаммеда Али клубится желтая пыль — песчаная буря с запада. Патруль их отряда («Эль-Наджма») сегодня должен проверить грузовики у въезда в Гизу, но Халед, их командир с шрамом через бровь, уже вторую неделю шепчет про
Лина, аналитик кредитного отдела в цюрихском банке, каждое утро пробирается через толпу туристов на Банхофштрассе. Её брат Марко моет бокалы в баре «Корона» на Ауссерзиле, в квартире с потрескавшейся плиткой 70-х и видом на ржавые трубы заброшенного завода. Однажды Марко находит в старом чемодане отца конверты с итальянскими марками: «Он писал нам из Сицилии, пока не исчез. Тут про какие-то долги…» Лина, проверяя отчёты за чашкой растворимого кофе, бросает: «У меня совещание в десять. И хватит
Амир, затянутый в потёртую куртку с капюшоном, ковыряет ножом треснувший камень у подножия пирамиды в Гизе. Рядом Лейла, в синем хиджабе, вытирает пот со лба и тычет пальцем в карту, на которой чернила расплылись от влаги: «Здесь должен быть вход, но пески всё сдвинули». Они ищут подземный тоннель, упомянутый в дневнике её покойного отца — археолога, чьё тело нашли неделю назад в канаве под Каиром с запиской «Они близко» на арабском. Халед, третий в группе, молча ковыряет песок сапёрной
Каир, 1920-е. Габриэль, затянутая в черный жакет с золотыми пуговицами, торгуется с Фаруком, владельцем лавки на рынке Хан-эль-Халили. "Ты платишь за узор, а не за ткань", — ворчит он, разворачивая рулон льна с геометрической вышивкой. Рядом Амина, ее помощница в плиссированной юбке до щиколоток, шепчет: "Дай ему на десять пиастров больше, иначе к вечеру шептаться начнут, что француженка жадная". На столе — эскизы платьев с заниженной талией, обсыпанные кофейной гущей. В