Начо Кастаньо

Асунта копается в коробках на чердаке дома в Гранаде, рядом валяется разбитая гитара ее отца. Находит фотоальбом с выцветшими снимками: женщина в платье с кружевными манжетами стоит у фонтана Альгамбры, лицо почти идентично ее собственному. «Мама… почему ты никогда не говорила о сестре?» — бормочет она, перелистывая страницы. На рынке Бокерия в Барселоне Маркос, ее друг-журналист, жует чуррос, разглядывая вырезку из газеты 1987 года: *«Исчезновение студентки университета остаётся нераскрытым»*.
Мария затянула шнурки на старых кедах, пока Луис тащил коробку с фонариками из сарая. «Кармен опять забыла купить рис для паэльи», — бросила она, протирая пыль с гитарного чехла. На площади Пласа-Майор уже гудѣли монтажники: один, в красной кепке, ругал подростка, который перепутал порядок гирлянд. В баре «Эль Ринкон» Хуан разливал херес в треснутые бокалы, ворча на кота, ворующего тапас со стола. В воздухе пахло жареным миндалем и бензином от грузовика, застрявшего у церкви. К вечеру ветер
Карлос, рыбак из деревни под Лиссабоном, неделями чинил сети с облупившейся зеленой краской, но лодка всё равно возвращалась пустой. «Смотри, Жоао, — тыкал он пальцем в радар, пока дизель трещал на холостых, — тут раньше косяк был толще домовой стены. Теперь — песок да камни». В Мадриде Инес, вскипятив воду для мате в треснувшей кружке, сравнивала спутниковые снимки: граница засухи ползла к побережью, будто невидимый нож срезал дожди. Ее профессор, перебирая распечатки, хрипел: «Это не климат,
Вы только представьте — стоит себе Живой Лес, вековые дубы шепчутся, зверушки живут не тужат. И тут бац! Какой-то мажорный бизнесмен вознамерился проложить через их дом шестиполосную бетонную ленту. А тут ещё эта миссис Д’Абондо — ну вы знаете, такая стерва в юбке-карандаше, которая только и ждёт, чтоб всё живое под бульдозер загнать. Честно, меня до дрожи бесит такие персонажи! Деревья, конечно, в панике: «Бегите, мол, пока не поздно!». Но кто ж послушает? Вот Фури — крот с характером