Сяо Лань, младший инженер на шанхайской текстильной фабрике, получает потрёпанный конверт от бабушки с ключом от деревенского амбара. В письме — упоминание о коробке с фотографиями 1968 года, где её дед Цзян Вэй стоит у разбитого школьного здания с мелом в руках. «Твой отец так и не спросил, что там внутри», — дрожащий почерк выводит строчку поверх кофейного пятна. Запах рапсового масла со двора смешивается с гулом станков, когда Сяо Лань звонит матери: «Зачем копаться в том, что сгнило? Лучше
Чэнь Сяо, 32 года, печатник из типографии в районе Цзянбэй, каждое утро заворачивает в газеты жареные *ютяо* для жены Ли Минь. Их двухкомнатная квартира на пятом этаже пахнет клеем от отклеивающихся обоев — ремонт застрял из-за долга в 80 тысяч юаней, который взял младший брат Ли Минь, Лун. «Твой шурин опять не берет трубку», — Ли Минь стучит кулаком по столу, рассыпая крошки от лепешек. Сяо молча достает из кармана смятый чек: премия за срочный заказ — хватит на лекарства для ее матери.
Лян Вэнь, худощавый парень в потертой куртке, пробирается через узкий лаз в подземелье, держа в руках фонарь с треснувшим стеклом. За ним волочит рюкзак младшая сестра Сяо Лин, её пальцы в перчатках без пальцев цепляются за влажные камни. «Смотри, тут иероглифы… *Проклятие на потомков*», — бормочет она, высвечивая лучом резьбу на бронзовой двери. Лян Вэнь находит в углу ржавый подсвечник: восковая свеча, наполовину оплавленная, прилипла к металлу. «Не зажигай», — предупреждает он, но Сяо Лин
Ли Вэй, инспектор с облупившимся значком на лацкане пиджака, водит пальцем по отчетам в душном кабинете райадминистрации Чэнду. Его напарник, Чжан Тай, щурится от пыли, поднимающейся от старых папок: «Почему проверяем именно «Цзиньхао»? Там же полгода назад все чисто было». Ли молча протягивает анонимку с пятном от чая — в ней детали о ночных вывозах отходов за реку Фухэ. На месте они находят не контейнеры с маркировкой, а ржавые бочки с едким осадком. Охранник фабрики, жуя баоцзы, бросает