Эйра, 17 лет, в рваных джинсах и толстовке с исландским узором, копалась в старых ящиках на чердаке своего дома в Рейкьявике. Среди фотографий деда-рыбака нашла карту с отметкой у подножия вулкана Эйяфьядлайёкюдль — «*Hér liggur sannleikurinn*» («Здесь лежит правда») чернилами на исландском. На рыбном рынке, пока отец торговался за треску, старик в вязаной шапке прошипел: «*Þú ert ekki fyrstur*» («Ты не первая»), сунув ей мешочек с вулканическим пеплом. В автобусе №14, объезжающем геотермальные
Эйнар, метеоролог с обветренными щеками, каждое утро проверял датчики на станции у подножия Эйяфьядлайёкюдль. Его пальцы замерзли на клавиатуре, когда экран показал скачок содержания серы в воздухе — 17.8 ppm. "Хельга, тут что-то не так", — бросил он в трубку, поправляя очки с синей изолентой на дужке. Сестра, управлявшая рыбацким катером из Гриндавика, рассмеялась: "Опять твои призраки в данных? Вчера Бьярни сеть порвал о подводный камень — вот настоящая катастрофа". Через
Жизнь Линды летит в тартарары в один миг — её хватают за нападение на родного отца. А папаша-то, между прочим, не какой-нибудь офисный планктон: большая шишка в бизнесе да политике. Вот только теперь он не шипит приказами, а лежит в коме, обвешанный трубками. А Линду... Ну, вы поняли — вместо дизайнерских платьев теперь роба, вместо пентхауса — камера с соседками, у которых взгляд острее ножа. Представь: вчера ты выбирала, какое колье надеть на благотворительный бал, а сегодня учишься не