Менекше, дочь владельца текстильной фабрики из Стамбула, приезжает в прибрежную деревню на лето. У старого причала она замечает Халиля, который чинит рыбацкую лодку, обмотанную водорослями. Его руки в царапинах от сетей, рубаха пропитана запахом соли. «Ты же не отсюда», — бросает он, не отрываясь от работы. Девушка поправляет шарфик, сползающий с плеч, и просит показать, как вяжут узлы для якоря. Вечером отец Менекше, увидев их разговор через окно чайханы, хлопает дверью: «Завтра Али-эфенди
Эмир, худой парень в потертой кожаной куртке, каждое утро разгружал ящики с чаем на рынке Кадыкёй. Его старшая сестра Лейла оставляла на кухне холодный раки с лепешками, перед тем как уйти на смену в парикмахерскую с вывеской *Güzellik Salonu*. В четверг, когда грохот трамваев перекрывал крики торговцев, Эмир нашел в ящике вместо чайных листьев сверток с гербовой печатью. «*Bunu Deniz Bey isteyecek,*» — пробормотал он, вытирая пот ладонью, но вместо менеджера Deniz на переулке за аптекой его
Представьте: обычная спецоперация, пыль, крики… И капитан Фырат — вроде профессионал со стажем — в этой круговерти случайно пуляет в первого встречного. Парень-то оказался мирняком, ни в чем не виноватым. Щелчок — и чья-то жизнь обрывается на раз-два. А Фырату потом с этим жить. Совесть грызет так, что хоть на стену лезь — я бы, наверное, с ума сошел, честно. Вот он и решил загладить вину как умеет: нашел невесту погибшего, Зелаль. Думал, мол, деньгами помогу, делами… Ан нет! Судьба, зараза,
Знаешь, история эта — прямо как жизнь, колючая и несправедливая. Вот представь: сентябрь 1980-го, в Турции гремят танки, переворот, а у маленького Дениза в это самое время мама умирает, рожая его. Даже обнять не успел, ничего. Жесть, правда? А потом прыжок на семь лет вперёд — пацан едет с отцом в какую-то глушь, к деду, которого в глаза не видел. И всё из-за их вечной семейной взрывчатки: отец с дедом, как кошка с собакой, годами друг на друга шипят. Дед-то, Хусейн, видимо, хотел как лучше —