Пьетюр Йоуханн Сигфуссон

Хьёртур, 34 года, грузит треску в рефрижератор на доках Рейкьявика. Каждый день — одинаковый запах соли и мазута, пальцы, слипшиеся от рыбьей чешуи. По вечерам в съёмной квартире над автомастерской он рисует в блокноте спирали, похожие на радарные сканы. "Опять про китов снилось?" — спрашивает сосед-механик, указывая на пятно кофе на рисунке. В старом ящике с инструментами отца Хьёртур находит водонепроницаемый дневник 1987 года — схемы самодельного батискафа с пометкой
Эйнар, метеоролог с обветренными щеками, каждое утро проверял датчики на станции у подножия Эйяфьядлайёкюдль. Его пальцы замерзли на клавиатуре, когда экран показал скачок содержания серы в воздухе — 17.8 ppm. "Хельга, тут что-то не так", — бросил он в трубку, поправляя очки с синей изолентой на дужке. Сестра, управлявшая рыбацким катером из Гриндавика, рассмеялась: "Опять твои призраки в данных? Вчера Бьярни сеть порвал о подводный камень — вот настоящая катастрофа". Через
Эйнар, рыбак с обветренными руками, разбирая сети в сарае под Рейкьявиком, натыкается на дневник отца, зарытый под ящиком с ржавыми крючками. Страницы пахнут солью и плесенью, переплет трещит от сырости. «Смотри, — тычет он сестре Лоре в строку с координатами, — тут про Северное море. Отец всегда твердил, что «Чёрный порт» — бред стариков». Лора, перебирая старые фото в кухне с отслоившимися обоями, находит снимок отца на фоне незнакомого причала. «Он там был, — говорит она, сжимая кружку с
Знаешь, иногда самые обычные места скрывают целые вселенные. Вот, например, ночная заправка в Рейкьявике — казалось бы, скукотища: пикаешь чек, лениво перекидываешься словами с полупьяными посетителями... Но нет! Трое парней — Георг, Оулавюр и Даниэль — превращают эту рутину в что-то... особенное. То ли из-за бесконечных полярных ночей, то ли от того, что кофе уже пятый за смену, но их будни — это как смесь абсурда, усталости и тихого братства. Представь: холодный ветер бьёт в стёкла, неон
Знаешь, иногда жизнь подкидывает такие повороты, что хоть стой, хоть падай. Вот эти трое — Георг, Оулавюр и Даниэль — вообще не планировали становиться соседями по камере. Представь: вчера ты спокойно живешь, а сегодня — бац! — решётки скрипят, надзиратели орут, а сокамерники смотрят как на свежее мясо. Честно, когда слышишь их истории, аж мурашки. Оулавюр, тот вообще тихий был, книжки любил — и вдруг тут, в этом бетонном аду. Георг вечно ёрзает, глаза бегают — видно, мозги кипят: "Как